Типы малороссийских женщин на дореволюционных фотографиях
Появление термина Малая Русь относится ко временам после монгольского нашествия, когда единая Русь оказалась разделена на Северо-Восточную Русь (Владимиро-Суздальскую, преобразованную позднее в Московскую) и Юго-Западную (Галицко-Волынскую). Византийские церковные и государственные деятели, общавшиеся с раздробленной надвое Русью, стали применять к этим двум частям Руси географические термины классической древности: страна Малая и страна Великая, означавшие то, что Малой землёй (Малая Русь) именуют метрополию того или иного этноса, а Великой (Великая Русь) — земли, на которые из этой метрополии расселился этот народ. Начиная с позднего XV века православные книжники как в Юго-Западной, так и в Северо-Восточной Руси всё чаще употребляли слово Русь в греческой форме "Рос(с)ия".
Термин Малая Россия и производный от него этнохороним обрели особое распространение после заключения Брестской унии 1596 года, когда в ходе межконфессиональной борьбы и литературной полемики православные Речи Посполитой начали возрождать идеи о единстве культуры, веры и происхождения «славенороссийского народа». В своём Белоцерковском универсале 1648 года гетман Богдан Хмельницкий обращается к «Малороссиянам». После вхождения Гетманщины в состав Русского царства термины Малороссия и малороссияне/малороссы использовались прежде всего в официальных документах, а также в среде православного духовенства. В простонародном языке самоназванием оставались главным образом слова «русин», «руський», тогда как в великорусских землях жителей среднего Поднепровья в допетровское время продолжали именовать «черкассами».
Согласно предположению А. Котенко, О. Мартынюка и А. Миллера своеобразный момент «седлового времени» для определения «малоросса/Малороссии/русского/России» наступил в начале XVIII века. Появление в русском языке этого понятия на рубеже XVII—XVIII веков связывается исследователями с влиянием исторических процессов, происходивших в это время вокруг Киева. Именно в XVIII веке, пишут авторы, в русский язык постепенно проникают «малороссияне/малоросийцы/малороссиянцы/малороссы» причем определяется ими это понятие как типичное раннемодерное географическое значение жителей, уроженцев данной территории, не имеющее этнической основы. Отмечается бессистемность применения данного термина на протяжении всего XVIII века
Малороссы представляют вторую по численности народность в России. Перепись 1897 г. определяет их число в 22 млн. с лишком или 17,8% всего населения. Они занимают обширную область на юго-западе и на юге России, где они являются господствующей по численности народностью, а кроме того, значительные малорусские поселения имеются и в других губерниях, не исключая и Сибири.
Приблизительно область, занятую малороссами, можно определить следующим образом. На северо-западе в Гродненской губернии малороссы составляют абсолютное большинство населения в Кобринском и Брестском уездах и относительное в Бельском. Большинство населения они составляют также в выделенной из Царства Польского Холмской губернии. Далее, они составляют абсолютное большинство во всех без исключения уездах Волынской, Подольской и Киевской губерний, причем по отдельным уездам этих трех губерний число их колеблется от 56,2%.
В Киевском уезде до 89,4%. На левом берегу Днепра они составляют абсолютное большинство населения во всех уездах Черниговской губернии кроме четырех северных (Мглинского, Новозыбковского, Стародубского и Суражского), причем в занятых ими уездах этой губернии они составляют от 86,1 до 96,3% населения. Надо, впрочем, иметь в виду, что вопрос об этнографической границе между малороссами и белоруссами возбуждает среди ученых некоторые разногласия. Наиболее чистой малорусской губернией является Полтавская, где ни в одном уезде число малороссов не спускается ниже 80,3%, а в Зеньковском уезде достигает 98,1%; по всей же губернии малороссы составляют 93,0% населения.
В Харьковской губернии малороссы равным образом составляют абсолютное большинство населения во всех уездах, но здесь уже заметнее примесь великороссов в число малороссов по всей губерниb понижается до 80,6%. В Курской губернии они имеют перевес над великороссами в трех уездах: Грайворонском, Путивльском и Ново-Оскольском, но перевес этот незначителен; в остальных уездах Курской губернии малороссы значительно уступают по численности великороссам, а в самых северных и совсем отсутствуют.
В Воронежской губернии малоросское большинство имеется в четырех уездах: Острогожском, Богучарском, Бирюченском и Валуйском в последнем совсем незначительное; в Павловском, Бобровском, Новохоперском и Коротоякском уездах они находятся в меньшинстве, но все же составляют заметную величину; в Нижнедевицком и Землянском уездах имеются лишь единичные малоросские селения, а в Воронежском и Задонском уездах они совсем отсутствуют. Из так называемых Новороссийских губерний малороссы составляют абсолютное большинство во всех уездах Екатеринославской губернии, кроме Мариупольского, где их 13, 8%, но есть малорусские поселения и в других округах. В Черноморской губ. они составляют от 9 до 24% населения.
В Закавказье число малороссов ничтожно. В Сибири более значительные поселения имелись в Томской, Тобольской и Енисейской губернии, в Амурской области и в южной части Приморской области, в Средней Азии — в Акмолинской и Семиреченской области. Но в общем, число малороссов в Сибири и в Средней Азии было в 1897 г. невелико, 223 тыс. в Сибири и 101 тыс. в Средней Азии. Таково было положение дел в 1897 г. Но массовое переселенческое движение 1906—1911 г.г. захватило главным образом южные малороссийские губернии и значительно повлияло на относительную численность малороссов в различных местностях.
Достаточно сказать, что за период времени с 1897 по 1911 годов Полтавская губерния, давшая 254 тыс. переселенцев в Сибирь и Среднюю Азию стоит по числу выселенцев на первом месте; второе — занимает Черниговская губерния с 210 тыс. переселенцев, на третьем стоит Курская губерния и т. д., Киевская дала 140 тыс. переселенцев. Харьковская — 135 тыс., Екатеринославская — 113 тыс., и т. д., и т. д. В общем итоге после переписи выселилось в Сибирь и Среднюю Азию значительно больше миллиона малороссов, т.е. приблизительно в четыре раза больше того числа, их, что жило там раньше. Это обстоятельство не усилило малороссов на новых местах, потому что и в Сибири и в Средней Азии они все-таки и теперь составляют скромное меньшинство всего населения и значительно уступают по численности великороссам. Но на старых местах жительства положение малороссов стало вследствие переселений менее прочным, чем раньше.
Если взять те уезды, в которых малороссы составляли в 1897 г. абсолютное большинство всего населения и которые занимают одну сплошную область, лежат как бы в одной меже, то окажется, что в этой области жило тогда 83,2 % всего числа малороссов, а с присоединением соседних участков уездов, где нет малорусского большинства, получим, что 85—90% малороссов жило в той области, которую можно назвать Малороссией. Теперь в тех же самых пределах живет лишь 75—80 % общего числа малороссов, что дает уже значительно большее рассеяние народа. Да и самые границы Малороссии, возможно, теперь сузились, так как приходится считаться с допустимостью предположения, что в некоторых уездах с малорусским большинством теперь это большинство перешло на сторону великороссов.
Во всяком случае для суждения об относительной численности малороссов в различных местностях цифры 1897 г. сильно устарели, и это обстоятельство надо помнить. Малороссы так же, как и великороссы, не представляют полного единства на всем протяжении занимаемого ими пространства. Среди них тоже различается три основных говора: южно-малорусский, северно-малорусский и карпато-угорский, с подразделениями на подговоры. Имеются также большие различия между малороссами отдельных местностей в бытовом отношении и, конечно, весь уклад жизни кубанского казака совершенно иной, чем у гродненского крестьянина. Есть среди малороссов различия также в обрядах, обычаях, костюме и т. п.
Но при всем том ни одна группа среди малороссов не обособляет себя в своем сознании от остального народа и не противопоставляет себя другим подобным же группам. В этом отношении можно говорить о единстве национального сознания у малороссов, но надо в то же время иметь в виду, что это национальное сознание малороссов не всегда побуждает их противопоставлять себя великороссам, что оно в значительной мере является общерусским национальным самосознанием, а не более узким малоросским.
Правда, за последняя десятилетия наблюдалось сильное националистическое движение, резко противопоставлявшее малороссов великороссам и добивавшееся создания самостоятельной Украины, но это движение было представлено главным образом в интеллигентной среде. Малороссийское дворянство, особенно крупные землевладельцы, было совершенно чуждо этому движению, и члены Государственных Дум, проходившие по спискам землевладельцев, числились преимущественно в рядах октябристов и националистов в общерусском, а не специально малороссийском смысле слова, и неоднократно выступали против даже самых скромных пожеланий малороссийской автономии.
Буржуазия на Украине, состоящая из элементов очень различных по национальному происхождению, тоже совершенно лишена националистической окраски и жила до сих пор общегосударственными интересами. Слабо представлено националистическое движение и среди духовенства, не представляющего впрочем в Малороссии влиятельной группы населения. Наконец, что касается малорусского крестьянства, то и оно чуждо узкого национализма и противопоставления себя великороссам. К специально национальным вопросам крестьянство относится в общем в значительной мере равнодушно, а великорусский язык оно противопоставляет малорусскому, как язык городской, язык образованных классов, языку деревни. События 1917 и 1918 г.г., конечно, не могли не отразиться на настроении широких народных масс, но в данный момент было бы очень трудно учитывать их влияние.
Во всяком случае среди малороссов есть партии, добивающиеся полной самостоятельности и независимости Малороссии в ее этнографических весьма широких границах. Но надо иметь в виду, что не вся область, занятая малороссами теперь, занята ими с давних пор. В Новороссии губернии Екатеринославская, Херсонская, Таврическая, не говоря уже про Кубанскую область и Ставропольскую губернию, малороссы — сравнительно очень недавние переселенцы. И эти области были присоединены к России и открыты для переселения малороссов усилиями не одних лишь малороссов, а всего русского народа, всего русского государства. Поэтому в данном случае вопрос об этнографических границах приходится разрешать в известной связи с вопросом об исторических правах на ту или другую местность.
Статья из книги А.Н. Максимова 1919 года издания
"Какие народы живут в России"