Прокудин-Горский о разрешение на фотосъемку в Российской Империи

Прокудин-Горский о разрешение на фотосъемку в Российской Империи

Недавно, занимаясь в Государственном архиве РФ, наткнулся на интересные документы о том, как обстояло дело со свободой фотографии в Российской империи начала XX в.

В начале XX века в России образовывалось огромное количество общественных организаций в различных сферах жизни, много их было и в области искусства и культуры. Фотографические общества стали также весьма популярны, ведь увлечение фотографией являлось в то время модной и актуальной тенденцией, свежим веянием времени. В 1897 г. было основано Санкт-Петербургское фотографическое общество. В уставе организации значилось, что оно имело своей целью содействовать развитию светописи и ее применениям, облегчать занятия светописью своим членам и вообще способствовать взаимному сближению фотографов.

На рубеже XIX – XX вв. фотографические общества появились в Одессе, Москве, Архангельске, Екатеринбурге, Казани, Киеве, Перми, Ярославле и других городах. Однако неожиданно их формирование встретило сопротивление со стороны властей.

9 февраля 1902 г. в Челябинске 18 фотографов-любителей подали прошение губернатору об организации фотографического общества с целью «соединенными силами достигнуть большего совершенства в искусстве светописи». После долгих бюрократических блужданий ходатайство осело в стенах Департамента полиции. Неожиданно 7 мая челябинским фотолюбителям пришел отказ.

Причины такого решения можно узнать из внутренней переписки его сотрудников. Так в письме от 7 мая 1902 г. №2117 делопроизводитель департамента полиции пишет «Полагал бы подобных фотографических обществ не учреждать. Во-первых профессиональные фотографы в них не нуждаются; во-вторых, любителям нет надобности соединиться в подобные общества, их задачи любителями фотографии понимаются и осуществляются каждым из них по его личному усмотрению». Самым важным являлся третий аспект: в соответствии с пунктом 2-ым параграфа 1 и параграфа 17 Челябинское фотографическое общество предоставляло каждому своему члену право путешествовать по всей Российской империи для изготовления фото-снимков. Чиновник МВД отмечал, что, так как число членов общества не ограничено и «ничем особенным доступ в члены не обусловлен», то такие перемещения фотографов по стране могут быть крайне опасны для государства. Под предлогом фоторабот ими может осуществляться революционная деятельность, пропаганда и агитация. Очень важно для полиции было и то, что «...фотографы» будут передвигаться по России без ведома властей, лишь в силу заинтересованности своей к «фотографическому» облику».

Таким образом, департамент полиции в середине мая 1902 г. запретил образование фотографического общества в Челябинске, а в июне тоже самое произошло в Томске и в других городах.

Политика властей по отношению к фотографическим обществам, да и общественным организациям в целом, в начале XX в. была непоследовательной. В 1904 – 1905 гг. в Вятке также образовывалось фотографическое общество. Его устав был утвержден 3 февраля 1905 г., а 12 марта организация уже открыла свои действия. В Российской государственном историческом архиве сохранился устав общества. В параграфе 1 под пунктом «г» значиться такая цель работы организации «оказывать поддержку и содействие развитию путешествий фотографов-любителей с научной и художественной целью для собирания материалов к изучению родины». Таким образом, фактически та статья, из-за которой запретили образование фото-общества челябинцам пару годами раньше, теперь присутствовала в уставе утвержденного вятского общества.

В Российской империей со свободой фотографической съемки дело обстояло совсем не просто, и лучше всего об этом рассказал сам Прокудин-Горский в редакционной статье своего журнала "Фотограф-любитель" за август 1909 г.

"3а последнее время я особенно часто получаю письма из различных местностей России с жалобами на всевозможные препятствия к фотографированию со стороны властей. Главным образом это относится к провинциальным городам и местечкам".

"Каких-либо точно формулированных законов о праве фотографировать то или иное — не имеется и все зависит от усмотрения начальствующих лиц. Особенно тяжко приходится тем, которые ради порядка, обращаются за разрешениями, что видно и из приводимого письма. Любопытно было-бы знать, чем собственно руководствуются те или иные власти, воспрещая фотографирование самых доступных предметов.

По всем вероятиям предполагается, что фотографирование находится еще в периоде дагерротипии, когда для того, чтобы сделать снимок, требовалось целое сооружение и потому была полная возможность охраны от фотографирования. Неужели-же те, кто дают воспрещение делать снимки самых обычных предметов, до сих пор не знают насколько двинулась фотография даже со времени мокрого процесса, и что нет ровно никакой надобности в каких-либо разрешениях для фотографирования всего, что только вздумается, а что если и есть на свете такие люди, которые ходят за разрешениями, то это доказывает только, что они или жепают сделать снимки с стативной камерой, или идут потому, что из опыта с другими, а то и собственного, знают, что можно нарваться на неприятность.

Я еще могу понять, что есть смысл запрещения фотографирования мест стратегического значения или что нибудь в этом роде и то только в том случае, если эта охрана действительно фактически возможна.Чего именно хотят достигнуть запрещением? Очевидно того, чтобы данное сооружение или его местоположение не было в точности известно, но эта то сторона и немыслима для защиты, ибо в настоящее время тот, кого может интересовать эта сторона дела, и спрашивать никаких разрешений не будет, так как способы фотографирования самые незаметные настолько выработаны и дают такие прекрасные результаты, что никаких разрешений не требуют. Процесс увеличения разработан превосходно и объективы дают поразительную резкость. Все это следовало-бы знать ранее, чем делать ненужные запрещения. С другой стороны, если фотограф работает со стативной камерой, то он преследует задачи чисто художественный или коммерческие, имея в виду продажу снимков публике. Это уже, мне думается, ничего общего с вредными для стратегических целей снимками не имеет и здесь запрещение может быть только вредным, приводя к нежелательным столкновениям и налагая ненужные обязанности.

В настоящее время как раз будет рассматриваться вопрос об авторском праве фотографа и весьма желательно сюда же включить и вопрос об отмене запрещения на фотографирование, ограничив запрещение самыми исключительными случаями и то только тогда, когда есть возможность охраны, иначе это будет пустой звук, что в законодательстве отнюдь недопустимо.

В Европе нигде, исключая Италии, нет запрещения на фотографирование в городах и местечках. Италия преследует, налагая запрещение. цель чисто коммерческую, ибо право фотографирования сдано определенному лицу и оно платит за это государству большие деньги; понятно, что государство и должно охранять право арендатора. И в Италии это касается только Рима и в Риме преследуются именно стативные камеры, так как они без увеличения дают достаточного размера художественные изображения.

Скажите мне пожалуйста, какой смысл имеет запрещение снимать Самару, Саратов и вообще города России стативными камерами? Между тем получение разрешения связано с гербовыми марками т. е. налогом и вполне несправедливым, ибо 99% фотографирующих никаких разрешена не возьмут, а такая цифра с очевидностью показывает, что если и есть по сему вопросу постановление, то его следует отменить.

Кроме того циркуляры о взятии разрешения приводят и к весьма нежелательным для фотографического дела последствиям. Дело в том, что Фотографические Общества, имеющие свой утвержденный устав, имеют право выдавать разрешения на право фотографирования, что, конечно, превосходно, ибо не вызывает лишней волокиты для членов Общества. Узнав о таком праве, лица, не имеющие собственно серьезного отношения к фотографии, и буквально ничем не могущие способствовать её развитию, стремятся сделаться членами Обществ только с целью получения билета с правом фотографирования, а затем, получив такой билет, никогда уже на заседаниях Общества не бывают и вообще Обществом нисколько не интересуются. В Обществе является таким образом ложное представление о числе якобы активных членов Общества, а на собрания приходят 10 человек при составе Общества в 100 членов. С другой стороны нельзя винить и этих бутафорских членов Обществ. Внеся 5 руб. и членом Общества делаешься, что лестно, и право беспрепятственного фотографирования приобретаешь, а то изволь возиться с писанием бумаг и различной волокитой, да еще, спаси Бог, провинциальной.

Задача моя не мораль читать, ибо это бесполезно, — не законопроекты предлагать, ибо это мне не поручено, а констатировать факты, отравляющие много минут многим людям. Дело это быть может и маленькое в общегосударственном смысле, но внимания все-таки заслуживает. Вся жизнь состоит из одних мелочей.

С. Прокудин-Горский.
Екатеринбург."

Напомним, что дело было уже после революции 1905 г. и Манифеста, даровавшего русским подданным конституционные права и свободы, т.е. это было максимально свободное время за всю дореволюционную историю России (или наименее несвободное?).

Сам Прокудин-Горский, как известно, с мая 1909 г. имел в кармане особое царское предписание, позволявшее ему снимать всё, что он сочтёт нужным. Однако, что самое интересное, это предписание не избавляло фотографа от необходимости получать кучу дополнительных разрешений перед каждой поездкой и кланяться каждому местному начальнику. Например, перед своей поездкой по Волге Прокудин-Горский 14 апреля 1910 года обратился с прошением о выдаче ему "открытого листа" для съёмок достопримечательностей, храмов и монастырей (Тверской губернии). Разрешение было получено только в июне! Чтобы снимать храмы, тоже нужно было специальное разрешение. А праве снимать внутри даже речи нет.

Интересная особенность бюрократической системы: предписание первого лица в государстве не имеет никакой силы для низших чиновников, они подчиняются только своим непосредственным начальникам, у которых и надо спрашивать разрешение. Стоит ли и говорить, что сейчас система точно такая же, на территорию частной фирмы охранник не пустит даже министра внутренних дел, пока не получит по телефону разрешения от хозяина (или старшего по объекту). Впрочем, в такой системе есть своя логика.

Прокудин-Горский, как и все смертные, был бессилен против системы и предпочитал строго следовать её правилам во избежание всяких недоразумений. Но всё же как человек неравнодушный он попытался внести свою маленькую лепту в утверждение свободы фотографирования в Российской империи.

27 ноября 1909 г. Прокудин-Горский прочитал V Отделу ИРТО приказ Московского Градоначальника о разрешении членам Московского Фотографического Общества снимать на улицах. По этому поводу было указано на частые недоразумения с полицией, которые приходится испытывать при съемках на улицах членам Технического Общества. Постановлено обратиться через Совет в Министерство Внутренних Дел с просьбой об устранении затруднений членам Общества, ставящихся постоянно наружной полицией, при съемках в С.-Петербурге и других городах (Записки ИРТО, 1910, №8-9, стр. 170).

Несмотря на наличие у Прокудина-Горского, "царской грамоты", разрешающий снимать всё, что он найдёт нужным, фотографу приходилось бесконечно получать разрешения у того или иного ведомства, или даже местного начальника, на съемку каждого конкретного объекта. Такая вот бюроткартическая культура. В качестве примера - удостоверение, дающее право снимать императорский путевой дворец в селе Бородино.

Первый план съёмок Прокудина-Горского, утверждённый для него Общиной Св. Евгении весной 1905 года. Там всего 51 пункт, из которых половину составляют города, до которых Прокудин-Горский так никогда и не доберётся со своей фотокамерой: Одесса, Симферополь, Славянск, Эривань, Ревель, Рига, Гродно, Вологда, Казань, Нижний Новгород, Псков и многих др.

По материалам https://oldcolor.livejournal.com

Добавить комментарий




Top