Сибирская экспедиция Кая Доннера на реке Тым (1912)

Один момент из жизни селькупской семьи, запечатленной на фотографии столетней давности. Для анализа были привлечены фотографии селькупов с р. Тым, снятые К. Доннером в 1912 г., и записи метрических книг XIX–XX вв.

В результате исследования представлены некоторые возможности метода воссоздания цепочек событий истории на примере сюжета из жизни известной селькупской шаманской семьи Карлыгиных с р. Тым.

К. Доннер предпринял долгую поездку по Оби до юрт Калгуяк, затем поднялся по р. Тым до Напаса, а после добрался по р. Кеть до с. Маковского и совершил ряд других кратковременных выездов в города Сибири и к группам малочисленных народов.

Интерес к наследию К. Доннера настолько велик, что в 2014 г., к столетию его путешествия, в Национальном музее в Хельсинки была организована выставка «Приключения в Сибири.

Фотографии Кая Доннера 1911–1914 гг.». По свидетельству организаторов мероприятия многие снимки имели плохую сохранность и нуждались в реставрации. Угроза исчезновения бесценных источников подстегивает к их более пристальному изучению. К сожалению, подписи под фотографиями весьма фрагментарны. ...

... Не доезжая Енисейска, их жило очень много — так называемые енисейские самоеды, затем юраки (которые тоже относятся к самоедам), остяки, проживающие между Енисеем и Обью, затем — к западу от Оби — остяки, которых относят к финно-угорской группе, затем ещё долганы, которые обитают на западном берегу Енисея, и ещё один таинственный народ, совершенно отличный от остальных, — енисейские остяки, вероятно, последние представители когда-то многочисленного и могучего народа, населявшего просторы Сибири. Хотя самоеды и весьма малочисленны, они широко в отличие от других коренных народов распространились по всей европейско-сибирской тундре и в северных лесах Сибири, от Хатынской бухты на восточном берегу Таймыра до Белого моря на западе, то есть практически на протяжении около 3000 километров. По всей вероятности, ранее они проживали также и на юге, и там даже сейчас живёт небольшое племя самоедов, так называемые камашинцы, на берегах рек Камы и Манны, притоков Енисея, на северных склонах Саянских гор. Они говорят на самоедском наречии. Происхождение этих широко распространённых, но малочисленных самоедов, по правде говоря, неизвестно. Существует множество гипотез, но все равнозначны той, которую высказал в подаренном Кастрену манускрипте монах, где с лёгкостью доказывается, что самоеды происходят от израильтян, так как им известны 10 заповедей. Самой приемлемой считается гипотеза, что это народ, который, будучи раздроблен на племена, обитал в Алтайских и Саянских горах. Китайские историки упоминают в VII веке народ дубо, живущий на нагорьях Алтая и на восточном берегу озера Косогол. Они не занимались ни скотоводством, ни земледелием, а были охотниками и рыболовами. Упоминаются и ещё два родственных племени. На ногах у них деревянные лошади (лыжи), а в руках подпорки (лыжные палки), и каждый их шаг был равен сотне шагов обычного человека. Доктор Вильгельм Радлов предположил, и, несомненно, был прав, что этот народ дубо — не кто иные, как тубинцы, часто упоминаемые в сибирской истории в XVII веке. Вместе с двумя родственными им племенами — комашинцами и маторами — они долго противостояли русскому владычеству, будучи очень воинственными. Лишь в середине XVII века они покорились и стали платить завоевателям ясак (подать). Эти три племени, вероятно, были самоедами из лесов, которые были отличными охотниками и владели удивительным искусством стрельбы из лука. За исключением немногочисленных комашинцев, племена эти исчезли или растворились среди тюрок и татар. Некоторые ученые также полагают, что с Алтая самоеды переселились на север, спасаясь от тюркских племён. Миддендорф даже предполагает, что они бежали в таком страхе, что даже не осмелились остановиться ни в Барабинской степи, ни в дремучих лесах между Енисеем и Обью. Оставив же позади густые леса, они оказались в степи, где почувствовали себя как дома и осели в тундре среди финских племён — остяками на западе и тунгусами, жившими чуть выше на юго-востоке.

Подобные предположения мною решительно отвергаются. Особенная культура, сложившаяся в результате кочевого образа жизни в тундре, не могла сложиться ни за день, ни за год, ни за сто лет, а является исключительно продуктом долгого развития, в котором последовательно принимали участие многие поколения на протяжении многих столетий, если не сказать тысячелетий. Народ, переселившийся в спешке с Алтая на Север, первоначально совершенно не приспособленный к условиям жизни в тундре, неминуемо должен был бы погибнуть от голода, если бы не столкнулся там с другим народом, который изначально жил в местных условиях и был приспособлен к ним, и не покорил этот народ, усвоив себе его культуру. Для жизни в тундре нужно было прежде всего научиться приручать оленей и пользоваться ими в домашнем хозяйстве, а научиться этому сразу самостоятельно невозможно. Для этого требуется много веков. Кроме того, не стоит упускать из виду тот факт, что в манускриптах говорилось о занятиях самоедами охотой и рыболовством, а вовсе не скотоводством, следовательно, вся культура кочевников с их постоянным занятием оленеводством была им совершенно чужда. Да и в наши дни самоеды продолжают оставаться непревзойдёнными охотниками и рыбаками, но у них нет оленей. Кроме того, остяки-самоеды, проживающие в лесах между Обью и Енисеем, даже в качестве ездовых животных используют собак, а не оленей. Я склонен считать, что корни этих и подобных им теорий о внезапном переселении отдельных целых племён в Азии ведут к аналогичным теориям о переселениях народов Европы, когда целый народ вдруг, словно по мановению волшебной палочки, переселялся с востока на запад и с юга на север, как будто происходила рокировка фигур на шахматной доске. Это вполне могло быть приемлемым объяснением, если бы речь шла о воинственных племенах, которые неслись бы, сметая всё на своём пути через густонаселённые территории. Но когда речь заходит о переселении народа с юга на север, в голую тундру, где прежде всего надо научиться выживать, создав совершенно новую культуру, даже и имея в качестве дополнительного источника к существованию рыбную ловлю и охоту по берегам таких больших рек, как Енисей и Обь, — тогда эта теория не выдерживает никакой критики.

Не стоит отрицать, что очень заманчиво считать Центральную Азию колыбелью цивилизаций, откуда племена веерообразно расселились во все стороны. Однако мне неясно, почему именно в Средней Азии «народилось» столько племён. Где находится колыбель человечества, неизвестно и по сей день. Мы знаем лишь, что то время, когда люди появились на земле, когда они стали столь многочисленны и образовались в различные племена, отделено от нас сотнями тысячелетий. И это знание нисколько не может помочь нам в разрешении загадки образования и расселения современных народов по планете. И есть ещё одно обстоятельство, которое необходимо принимать во внимание, а именно: обычное деление народов на группы и племена — финно-угорскую, самоедов, тюрков и татаров, монголов, тунгусов и маньчжуров и т. д. — целиком и полностью основывается на различии языков и мало что имеет общего с действительными отличиями рас и происхождением и переселением народов. Один народ может, попав в зависимое положение от другого народа и в тесное соприкосновение с его культурой, перенять эту самую культуру и выучить язык, хотя никогда и не будет иметь ничего общего с ним по происхождению. И тому есть многочисленные примеры. Вспомним хотя бы наших родных норвежских финнов — саамов, которые говорят на языке, очень похожем на такие языки финно-угорской группы, как квенский и карельский, хотя имеют абсолютно другое происхождение, чем эти народы. Ещё в пример можно привести болгар — финский народ, говоривший на финском ещё в IX веке, но в ходе движения на новые земли, проходя через южные степи России, испытавший сильное славянское воздействие и осевший в устье Дуная уже в качестве «ославянившегося» племени.

Принадлежали ли различные самоедские племена к одному народу в далёком прошлом — довольно сложный вопрос, на который не так-то легко найти ответ. Существует много подтверждений того, что современные самоеды — «не равномерная», а смешанная раса. Миддендорф пишет, что так называемые тавги, или авамские самоеды, очень маленького роста — в среднем 154 сантиметра, с чертами лица финского типа. У них человек ростом 164 сантиметра считается уже чуть ли не великаном, а в других племенах, которые живут, например, на Ямале, а некоторые и по берегам Енисея, люди более высокого роста, а черты лица у них монгольского типа. Но тут надо напомнить, что в Сибири вообще нет представителей чистой расы, потому что все племена живут в такой близости друг к другу, что среди них очень много метисов. И кроме того, среди сибирских племён существует обычай по возможности не брать себе в жёны девушку (или девушек) из своего же племени. Чаще всего жён берут из другого, а часто и враждебного племени, а среди воинов женщины во все времена были желанной добычей победителя. Поэтому легко предположить, что в Сибири издавна существует смесь типов, рас и народов. Так оно и есть на самом деле. И совершенно понятно, почему, скажем, восточные самоеды так напоминают долганов, якутов и тунгусов, в то время как, по свидетельству Кая Доннера, и комашинцы, живущие на северном склоне Саян, и самоеды-остяки очень похожи на татар. Различать племена и народы Сибири, основываясь исключительно на внешнем виде и анатомическом строении, — очень нелёгкий труд, хотя, конечно, у каждого племени есть свои характерные признаки, которые позволяют отличить, например, северо-восточного самоеда от тунгуса или енисейского остяка.

В одном мы можем быть абсолютно уверены: кочевническая культура тундры с её оленеводством очень древняя и восходит к давним временам. О разведении оленей на севере Норвегии известно ещё в IX веке (из сообщений Оттара), причём достигло оно тогда значительного развития. Было бы неправильно предполагать, что эта северо-норвежская культура оленеводства существовала бы в полном отрыве от подобной азиатской культуры, если уж кочевники-оленеводы живут на всём протяжении от Финнмарка до Восточной Сибири. Тут несомненна тесная и прямая связь культур. Надо думать, что пришла она с востока, из сибирской большой тундры, и зародилась в древнем племени, предшествовавшем самоедам. Однако имеет право на существование и теория о возникновении такой культуры в охотничьем племени, говорившем на самоедском наречии и жившем в северных лесах. Постепенно это племя научилось приручать диких оленей и сделало их домашними животными. Отсюда и пошла кочевническая культура тундры. Мы называем «самоедами» представителей абсолютно всех племён, говорящих на самоедском наречии, однако сами они себя так не называют. У того названия, вероятно, русское происхождение, оно «говорящее». Судя по этому названию, самоеды сами себя едят — или себе подобных, то есть являются людоедами. Вполне возможно, что русские назвали так первых встреченных ими аборигенов по пути своего продвижения на восток, и также возможно, что в случае крайней нужды и голода они могут поедать своих мертвецов, как случается во многих других частях света. Но тем не менее маловероятно, чтобы именно этот обычай дал самоедам их русское название. Некоторые ученые пытались объяснить это название созвучием с финским suomi — «финны». Как бы то ни было, приемлемее всего мне представляется теории о происхождении слова «самоед» по законам народной этимологии — оно явно иностранного происхождения, а по созвучию превратилось в говорящее русское слово

Самоедов сейчас делят на пять основных племён.

Первое — тавги, или таймырские самоеды, проживающие, как следует из названия, на Таймырском полуострове, к востоку от Енисея и Катангской бухты. Они кочевники-оленеводы, хотя охотно занимаются и рыболовством в реках и озёрах, и охотой на диких оленей и пушного зверя. Второе — енисейские самоеды, которые живут вдоль Енисея. Они также разводят оленей, но небольшими стадами и живут во многом охотой и рыбной ловлей в Енисее. Третье племя — юраки, расселившиеся от Енисея до Белого моря. Они тоже оленеводы, но одновременно рыбаки и охотники. Четвёртое — остяки-самоеды, которые обосновались в лесном поясе южнее тундры. Те из них, что живут ближе к северу, разводят оленей, а те, что ближе к югу, — прирождённые рыбаки и охотники и держат в качестве домашних животных только собак и немного лошадей. Пятое племя — комашинцы, проживающие на северных склонах Саянских гор. Они живут очень изолированно от прочих самоедских племён.

Эти пять племён говорят на разных языках, но каждое племя подразделяется на более мелкие, которые, в свою очередь, говорят на разных диалектах. Самоедские языки описаны и изучены Кастреном, и с тех пор ими фактически никто не занимался. Лишь когда не так давно в район Оби и Енисея приехал Кай Доннер, молодой финский филолог, специализирующийся на остяцко-самоедском наречии, к этой группе языков вновь было привлечено внимание. Он сообщил мне, что самоеды, общим числом около 3000 человек, говорят более чем на 20 различных диалектах. Если заесть, что самоеды расселились в разных направлениях на такой огромной площади, то, по мнению Доннера, вполне можно предположить, что переселение это произошло не менее 2000 лет тому назад, а потому не приходится удивляться большому количеству диалектов и отличиям в образе жизни самих самоедских племён. Причиной вытеснения самоедского языка с юга по сравнению с прежними временами можно считать влияние других культур и языков, которые оказались «сильнее». Вполне вероятно, что говорящие на самоедском языке племена были вытеснены к северу, но имеет право на существование и версия о том, что они постепенно ассимилировались, переняли чужой язык и образ жизни. Мы знаем, что так случилось с тубинцами и маторами, которые стали говорить по-тюркски и татарски и теперь считаются тюрками и татарами. Кроме того, самоеды, конечно, как первобытный народ очень страдают от соприкосновения с европейской цивилизацией, а потому постепенно вырождаются. Правда, среди самоедов тундры и сейчас много богатых людей, и даже очень богатых, у которых есть даже по две или три тысячи оленей, но для процветания самоедов нужно сохранение и развитие их собственной культуры. Европейская цивилизация практически ничего не может предложить им достойного. Наоборот, она прививает им привычки и потребности, которые трудно удовлетворить при их образе жизни, а потому многие из них постепенно нищают при тесном соприкосновении и общении с русскими. А в голодные годы им приходится совсем тяжко. Миддендорф описывает один худородный год, когда умерло больше половины племени, поскольку им недоставало рыбы и диких зверей, на добычу которых они очень рассчитывали. В другие годы в становища приходит оленья чума, уносящая много животных. И в этом случае даже богатым самоедам трудно восстановить своё благосостояние, а торговцы водкой и прочими соблазнами не делают их жизнь легче. Вырождение самоедов тем печальнее, что только они одни, с их особой культурой приспособлены к жизни на необъятных просторах тундры, а белым расам этому никогда не удастся научиться. К этим утверждениям Кай Доннер добавляет ещё много интересных замечаний. Основываясь на собственном опыте, он утверждает, что на Севере самоеды могут вымирать большими группами только в случае эпидемии. Иначе обстоит дело на юге. Вымирание коренного населения тут носит просто катастрофический характер и идёт фантастическими темпами. В этих районах детская смертность достигает 50 %, а причина её, по мнению Доннера, не в плохих условиях жизни или отсутствии надлежащего ухода за малолетними самоедами. Прибавьте к этому злоупотребление водкой, сифилис и прочие прелести цивилизованной жизни. Поэтому нет ничего удивительного в том, что самоеды южных областей так быстро и верно идут к вымиранию.

По материалам книги Чернова И. В., Торощина Н. В. ПО СЛЕДАМ КАЯ ДОННЕРА (ОПЫТ РЕКОНСТРУКЦИИ ИСТОРИИ ЧЕРЕЗ СОПОСТАВЛЕНИЕ ИСТОЧНИКОВ)