Забор (тын, плот) в народной культуре славян

Забор (тын, плот) — деревянная, реже каменная (главным образом у юж. славян) ограда, обозначающая границу "своего" и "чужого" пространства и защищающая (реально и символически) дом и двор от внешних опасностей, от вторжения злых сил. Вне жилого пространства особенно значимы заборы (ограды) загонов для скота, а также ограды кладбищ, изолирующие область смерти от территории живых. Реже встречаются свидетельства о заборах, окружающих село (сев. Польша).

Символическое значение имеют в народной культуре такие признаки забора, как материал (дерево определенной породы, например, у сербов (терновник) и конструкция — плетень, частокол и т. п. (по этому признаку забор соотносится с рядом таких предметов, как бердо, гребень, зубы); наличие вбитых в землю столбов, иногда насыпи, кольев, "решетчатость" и т. п. (ср. серб, запрет сушить детские пеленки на заборе, чтобы у младенца не выросли слишком редкие зубы). Все это способствовало восприятию забора в верованиях и обрядах как опасного и "нечистого" и вместе с тем сакрального предмета и места.

В традиционных верованиях забор и выход за его пределы (а также разламывание забора) метафорически связывается с коитусом и деторождением (главным образом — внебрачным, незаконным). Ср. поговорки: полес. "За поганым мужом, як пуд плотом", кашуб. "Хата без забора — что баба без мужика"; "Свадьба под плотом, а венчание потом"; "ходить с дырой в заборе" — о девушке, потерявшей невинность; "идти за забор" — выкинуть плод. Та же метафора может быть отмечена в представлении о том, что детей якобы находят под забором: рус. подзаборник подкидыш, укр. "Баба під плотом у крапиві знайшла", полес. подплотник внебрачный ребенок. С этим же связан широко распространенный запрет беременной женщине перелезать через забор. В Костромской губ. известно поверье, что для облегчения трудных родов муж роженицы должен проломить изгородь своего двора. Ср. также магический прием избавления от бесплодия у сербов и у русских: женщина, желающая забеременеть, просит беременную передать ей изо рта в рот кусочек хлеба через забор (что, однако, может повлечь в будущем бесплодие самой беременной женщины) . На Витебщине подобным образом старались обеспечить удачную случку скота: чтобы корова "скорее сошлась с быком, ей нужно дать хлеба с солью непременно сквозь изгородь".
Будучи символом опасной границы, сам забор, место под забором, между заборами, место стыка двух и более заборов служат локусом, куда отправляется, удаляется все "нечистое". Под забор выливали воду после обмывания покойника. Аналогичным образом поступали с водой после стирки белья со следами первых месячных очищений: в Полесье ее выливали на забор, стараясь облить как можно меньше досок, чтобы регулы длились недолго, а в польском Подлясье такую воду выливали в то место ограды, откуда расходятся три забора, чтобы "регулы разошлись на три части". Сербы Лесковацкого края хоронили под забором некрещеных детей. Подобные случаи известны и у вост. славян. В Полесье некрещеного ребенка иногда хоронили в узком проходе между двумя заборами (чаще таких детей погребали под порогом, в саду под плодовым деревом, под оградой кладбища и т. п.). В некоторых болг. областях на заборе в течение 40 дней после смерти держали выстиранную одежду покойника, не смея вносить ее в дом. На святках на забор отправляли свои "грехи", чтобы избежать наказания за нарушение запретов прясть, вить, шить и т. п. "Если же подобные работы производились, то хозяин на последнюю кутью (перед Богоявлением) пересекает в плоту три пары веток, думая этим предохранить свои скот от накликанной было на него беды".

Пространство возле забора служило местом, где совершались магические лечебные действия и читались соответствующие заговоры. В серб, заговорах среди лечебных средств от порчи упоминается особая сила "травы, взятой из-под плота". В вост. Сербии у забора производилось ритуальное омовение женщин, страдающих после родов от "бабиц"; под забор закапывали яйца, лук и др. "лекарства" от лихорадки; в окрестностях Вране водой, в которую бросали горящий уголь из печи, у забора обмывали больных падучей болезнью. В Полесье при лечении этой болезни больного заставляли трижды перепрыгнуть через забор в том месте, где сходятся под углом два забора. Вообще углы заборов считались опасным местом, откуда может проникнуть во двор и хлев "вупыряка", и потому харьковские крестьяне предпочитали "завсегда кругли загороды робыты" (т. е. без углов).

У вост. славян в лечебных целях и для избавления от порчи под забором делали подкоп, через который протаскивали больного ребенка или его рубашку. С подобными же целями больные пролезали сквозь колья или прутья забора. В Полесье возле забора заговаривали бородавки, выбирая среди досок забора такую, в которой имелось отверстие от сучка. На Вологодчине женщины, отправляясь на зажинки, не выходили со двора воротами, а проползали под забором, касаясь спиной верхней перекладины, чтобы не болела поясница при жатве. Вместе с тем пастуху на весь период выпаса скота запрещалось пролезать под изгородью, иначе он "испортит обход", т. е. сведет на нет собственные обереги, защищающие скот. По рус. поверью, навья или мертвая косточка (т. е. нарост) вырастает у того, кто на Радуницу перелезет через забор (Даль).
Забор как объект магических оберегов. С целью защиты коров от ведьмы жители с.вост. Словении на Троицу забивали в плетень, отделяющий двор от дороги, вымазанные грязью колья. Охранительные действия могли быть направлены и на всю ограду в целом. Так, в наиболее опасные периоды, расчерчивая кресты на дверях, калитках, воротах, их рисовали также на заборе. У поляков Силезии практиковался рождественский обычай, называемый "обведение чертой", когда хозяин чертил освященным мелом непрерывную линию по всему забору вокруг двора, защищая его от беды и от грома. В ограду втыкали на высоких жердях специальные предметы-обереги: у вост. и зап. славян это были чаще всего битые глиняные горшки, которые должны были уберечь кур от хищных птиц (см. Куриный бог). У сербов Лесковацкой Моравы для защиты дома от порчи и для отгона нечистой силы битые горшки насаживали на колья забора вместе с коровьим или бычьим черепом. Этим же целям служили у вост. славян целые связки лаптей, вывешенных на заборе.

В нижегородском зажинальном обряде известен обычай приносить во двор и надевать на кол забора первый сноп маленького размера, предназначенный для вредоносного духа, стриги, которая, по поверьям, ходит в это время по чужим полям, отбирая урожай. Сербы Воеводины набрасывали на забор тряпку, которой мыли посуду после рождественского ужина, чтобы куры не перескакивали в соседний двор; в Сочельник затыкали в ограду вилки и ножи, защищаясь от злых сил.
Как и др. пограничные локусы, забор был традиционным местом (и объектом) гаданий. Через него (как и через ворота) девушки перебрасывали обувь и по направлению упавшего башмака судили, в какой стороне живет жених; залезали на забор, "окликая долю", т, е. громко призывая суженого явиться, после чего ложились спать в расчете на вещий сон. Очень популярными у вост. и зап. славян были гадания по пересчету кольев забора: в Рождественский сочельник девушки подбегали к забору, обхватывали, широко раскрыв руки, колья и пересчитывали их, — четное число сулило замужество, нечетное — девичество. В Полесье эта форма гаданий называлась охоплювати плот. В других вариантах гадающие избирали одну стенку забора от угла до угла и перебирали руками колья с приговором: "пара, пара, пары нет!" или "пара — лышка!" (т. е. "пара — не пара"); если на последний кол пришлось слово "пара", то это предвещало брак. Таким же способом перебирали доски забора со словами "молодец — вдовец", чтобы угадать, за кем быть замужем.

У зап. славян распространен обычай при гаданиях трясти забор. В Словакии сразу после рождественского ужина девушки выскакивали во двор и раскачивали ограду со словами "Трясу, трясу плот, где мой суженый, пусть придет!", после чего прислушивались, откуда раздастся собачий лай. В некоторых местах трясли забор с магической целью, чтобы скорее выйти замуж. Так поступали словацкие девушки: возвращаясь после посиделок в день св. Николая, они трясли заборы тех дворов, где жили их избранники, и кричали, обращаясь к св. Николаю: "Миклуш, Миклуш, дай мне доброго мужа!" В польских р-нах Силезии зафиксирован похожий ритуал, приуроченный к кануну дня св. Яна: около полуночи парни выскакивали (повидимому, для гаданий) из дома и трясли ограду с возгласами "Плот, трясись!"
Со стороны улицы забор был наиболее доступным для односельчан объектом для разного рода игровых, шутливых, ритуальных провокационных действий. Участники обходных обрядов, производя ритуальный шум, били по всем заборам палками, бросали в ограду и ворота камни, старую посуду и т. п. На заборы, калитки, ворота прежде всего было направлено внимание участников ночных забав и бесчинств молодежи, которая старалась незаметно от хозяев разобрать ограду и разбросать колья, повалить забор, снять и унести ворота. Иногда чучела, символизирующие вредоносную силу ("ведьму", "морену", "деда"), насаживались на ограду двора тех хозяев, которые пользовались в селе дурной репутацией. Разрушение ограды могли совершать колядники в отместку за плохое одаривание или за отказ принять колядующих.
Мотив "огораживания" и "возведения тына" как защиты "своего" пространства — один из наиболее популярных в вербальных оберегах (особенно в заговорах защиты скота): заговаривающий просит Бога и святых возвести вокруг стада "медян, железен, булатен тын, стену каменную со всех четырех сторон, от земли и до неба, от востока и до запада...", "Иду я к своей короуцы [кличка], загороджваю ее железным тыном". В бел. заговорах святые, защищая человека, "тын затыняют", и "ворота закрывают", и "замки замыкают".

Л.Н. Виноградова, С. М. Толстая