Насильственная христианизация и русификация коренных народов Сибири в XVIII -XIX вв

Миссионерская деятельность церкви широко не изучалась и характеризовалась только как часть колониальной и русификаторской политики царского самодержавия. Такой подход являлся не полным и не отражал всех сторон процесса христианизации и его влияния на аборигенов.

В процессе христианизации можно выделить несколько основных этапов. I этап может быть охарактеризован малоэффективным и незначительным, так как была еще слаба развита система христианизации. II этап связан с открытием новых приходов, охвативших со временем большую часть территории Сибири. Также можно выделить одно из основных препятствий распространению православия, заключавшееся в лице шаманов – служителей дьявола. Они подвергались преследованиям и гонениям, у них отбирались и сжигались бубны, уничтожались различные шаманские атрибуты (шаманское одеяние, тёсы – овеществленные духи). Утрата бубна у шамана обычно вызывала сильный стресс, сопровождавшийся обмороком, тяжелым заболеванием, а иногда и смертельным исходом.Также одной из основных черт христианизации является то, что начали «смешиваться» православные праздники с праздниками коренных народов Сибири.Также при сохранении шаманских верований и принятии нового вероучения происходил некий синкретизм в виде двоеверия.

Распространение и внедрение православного христианства среди народов Сибири и Севера составляло одну из важнейших сторон колониальной политики царского самодержавия. Христианизации придавалось первостепенное значение как средству духовного подчинения. В способах достижения этой цели не стеснялись. Вслед за административными учреждениями в Сибири создавались духовные, которые с самого своего основания идеологию правительства — православное христианство. Активными проводниками его были миссионеры. Более двухсот лет шло усиленное насаждение и пропаганда христианства. Усердие миссионеров не прошло бесследно для религиозного сознания коренных обитателей севера и юга Сибири. Они восприняли ряд положений православия, которые слились с их традиционными религиозными представлениями, наслоились на них, создав причудливую картину религиозного синкретизма.

Миссионерство в Сибири прошло долгий путь, отмеченный на разных этапах разными приемами, методами, средствами: от насильственного крещения и уничтожения традиционных культовых атрибутов, гонений и преследований тех, кто продолжал упорно держаться своих исторически сложившихся религиозных убеждений (XVIII v), до добровольного принятия православия в XIX— XX в. Однако на всех этапах христианизации коренных обитателей Сибири миссионеры руководствовались одной идеей — внушить населению смирение и терпение.

Не менее важной стороной политики самодержавия была русификация. «Русский царизм, — отмечал В. Д. Бонч-Бруевич, — давно уже объявил, что основа его политики определяется тремя словами: самодержавие, православие, народность. Подведение всех инородцев и всех иноверцев к знаменателям «русская народность» и «православие» — вот задача, осуществить которую неуклонно стремятся хранители заветов русского самодержавия». Еще при Петре I были пересоставлены все службы и порядок чинопочитания так, чтобы жители империи твердо знали, что на небе есть «един бог, а на земле есть и будет един царь». Этими положениями пронизаны все деяния миссионеров на всех этапах истории христианизации народов Сибири, Севера и Дальнего Востока, Преподавание в школах, пропаганда христианства, богослужение велись на русском языке.

Дело в том, что православие и его распространение рассматривались как действия, призванные привести к русификации обращаемых не только по языку, но и по укладу быта. По мнению иркутского архиепископа Вениамина, сущность и смысл деятельности русских миссионеров в Сибири заключались в борьбе «не только с чужой верою, но и с чужой национальностью, с нравами, привычками и всею обстановкою обыденной жизни инородцев… чтобы сделать их не по вере только, но в по национальности русскими». Такова была клерикальная точка зрения на задачи, характер и приемы христианизации. Была и другая — официальная, «Устав об инородцах» 1822 г. утвердил принцип религиозной терпимости (не без влияния руководителей Русского библейского общества).

В 1868 г. по указанию московского митрополита Иннокентия (И.Е. Вениаминова) епископом камчатским, курильским и алеутским был назначен преосвященный Вениамин, отличавшийся крайне реакционными взглядами, впрочем вполне согласовывавшимися в области национальной политики со взглядами помещичье-дворянского правительства Александра П. Это был оголтелый русификатор, считавший, что «миссия православная по отношению к инородцам есть миссия обрусения». Поэтому он полагал: «Крестить желающего можно и прежде уничтожения в нем шаманских воззрений; но болванчиков у крещеного истреблять необходимо, потому что он их сравнивает с иконами; также нужно запрещать ему ходить к шаманам, как русским запрещается ходить к колдунам». Таким образом, он поддерживал крутые меры приобщения к православию «сибирских инородцев».

Далее этот духовный наставник сибирской паствы утверждал, что и просвещение для местного населения необязательно. «По-моему, — говорил он, — общечеловеческое образование полезно только крещеному, христианину с убеждениями, а без этого оно порождает только нигилизм». Все это шло вразрез со взглядами на данный вопрос И.Е. Вениаминова. Вениамин откровенно осуждал деятельность И.Е. Вениаминова на Камчатке, где «приобщение новых чад церкви не составляет никакого труда». Тем не менее И.Е. Вениаминов «считал нужным запрещать приглашать язычников креститься, а крестить только тех, которые сами будут искать крещение. Это уже было новое веяние в миссионерской деятельности, направлявшееся официальными представителями православной церкви. Они давно убедились в том, что принудительная христианизация не дает желаемых результатов. «В прежнее время обращение инородцев в христианство ... было чисто внешнее... Совсем другим характером отличается (за последние 30—40 лет) деятельность миссионеров нового времени. Здесь па первый план ставится забота о сознательном усвоении инородцами христианского учения и особенно о христианском воспитании детей, новокрещенных. Поэтому устройство инородческих школ — одна из первейших забот миссионеров... Теперешние миссионеры старались изучить язык инородцев и на нем излагают евангельские истины и совершают богослужение … Миссии устраивают ... больницы, богадельни и пр.» Как видим, методы распространения христианства в Сибири изменились: от принуждения к относительной добровольности принятия крещения. Успех обеспечивала хорошо придуманная система воздействия па туземное население.

Если брать в общем, то в данной работе приведена поверхностная характеристика. Это может быть обусловлено как малой исследованностью данного вопроса учеными, так и узостью направления данной работы, т.е. отражения основных черт процесса христианизации народов Сибири.

Но в заключении следует привести наиболее важные черты процесса христианизации.

Прежде всего стоит заметить, что процессу христианизации способствовало смещение культур, т.е. процесс взаимопроникновения культур «инородцев» и местного населения. Так, например отмечается большое сходство быта у казаков с аборигенами, в частности, с якутами.

Другой чертой являлись смешанные браки пришлых с туземками, как крещеными, так и оставшимися в язычестве. Эти браки приобретали массовый характер. Следует иметь ввиду, что церковь относилась к этой практике с большим неодобрением. В первой половине XVII в. духовные власти высказали беспокойство по поводу того, что русские люди «с татарскими женами смешиваются … а иные живут с татарками некрещеными как есть с своими женами и детей приживают». Церковь считала, что данные браки подрывают положение православия, но в общем случае в какой-то мере они способствовали развитию христианизации.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. ХАКАССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. Н.Ф. КАТАНОВА

Институт информатики и телематики. Кафедра информационных технологий и систем

Начало христианизации аборигенного населения Сибири в XVIII веке

В 1702 г. Петр I назначил митрополитом Сибирским и Тобольским Филофея (Лещинского), выпускника Киевской духовной академии, эконома Киево-Печерской лавры, пламенного сторонника и почитателя царя-реформатора. Одна из главных целей его назначения на Сибирскую кафедру заключалась в том, чтобы он насаждал православную веру не только во вверенной ему митрополии, но и на сопредельных землях, включая Китайскую империю.

По инициативе нового иерарха были открыты миссионерские школы в Верхотурском и Кондинском монастырях[1]. В 1706 г. Петром был издан указ, согласно которому церковные власти должны были заняться массовым крещением северного населения, исповедующего язычество. Предписывалось сжигать языческих идолов, строить на их местах церкви и часовни, а всех жителей приводить к святому крещению «от мала до велика»[2].

Но первоначально Петр I хотел попытаться, как делали некогда его предшественники, окрестить на добровольных началах местную знать, о чем Березовскому воеводе и был направлен специальный указ от 2 декабря 1706 г. В нем предлагалось пригласить в Тобольск на Софийский двор двух остяцких князей, ляпинского Шекшу и обдорского Тучабалду и предложить им там принять христианскую веру, «но силою не крестить»[3]. В случае, если те примут крещение, то «обнадежить их царскою милостью и жалованьем и объявить им, что они будут владеть своими улусами и людьми по-прежнему»[4]. Но по словам В. Н. Герасимова: «Князцы, однако, отказались от монаршего приглашения»[5].

Не встретив взаимопонимания в вопросах веры со стороны северной элиты, Петр I в том же году (1706) решился на всеобщую христианизацию края, о чем и известил «молитвенника нашего» Филофея (Лещинского): «ему ехать к остякам и вогуличам с проповедью Евангельскою», и всех их «от мала до велика крестить», а их «все кумиры и кумирницы, где только будут найдены, сожигать и истреблять, и на их местах строить церкви, часовни и ставить иконы». За переход в православие обещалось: «сложить все прежних годов недоимки и выдавать из казны кафтаны, рубашки и хлеб». Миссионеры же могли «требовать от гражданского начальства летом судов, а зимой подвод, проводников, толмачей и обороны». Первая экспедиция 1707 г. к березовским остякам не дала ощутимых результатов: «немногие из остяков согласились креститься», поскольку они «по привязанности к вере своих отцов и дедов о новой для них вере и слышать не хотели, и миссионеров принимали и провожали с ожесточением»[6].

В 1710 г. Петр I направляет сибирскому митрополиту новую грамоту с требованием: «ехать вниз по великой реке Оби до Березова и далей, и где найдут по юртам остяцким их прелестные мнимые боги шайтаны, тех огнем палить и рубить и капища их разорить» вместо них митрополит должен был «часовни строить и святые иконы поставляти, и их остяков приводить ко крещению». В случае «если кто остяки учинят противность сему нашему великого государя указу, и тем будет казнь смертная»[7].

Летом 1712 г. Филофей (Лещинский) предпринял следующую на этот раз более успешную поездку в южные районы Березовского края, в Кодское княжество. Кроме гребцов с ними были толмачи (переводчики), о которых не упоминается в предыдущей экспедиции, а так же дюжина казаков для охраны, 2000 рублей на расходы и подарки. Местным властям было предписано содействовать миссии митрополита и «собирать инородцев в приречные места»[8]. Аналогичные поездки были предприняты в 1713 и 1714 гг., которые вновь были инициированы императорским указом, направленным Сибирскому губернатору князю М. П. Гагарину с требованием «новокрещеным остякам, которые близ Березова, построить церкви Божьи, в каждой волости сделать по церкви», что и было исполнено[9]. За довольно короткий срок были возведены следующие церкви: Успенская в Казымском городке, Богоявленская — в Ляпинском и Христорождественская — в Сосьвинском и Кушеватском городках[10].

Во время крещения далеко не все жители края изъявляли желание принять новую веру. Как сообщают Н. А. Абрамов, а вслед за ним А. И. Сулоцкий: «около ста человек жителей Малого Атлыма, по предварительному убеждению шамана своего Полемхи, выехали с ним навстречу схимнику и все 6 августа охотно крестились, кроме тридцати человек, которые заранее убежали за Обдорск, в Воксарковы юрты и там поселились»[11]. В 1714 г. последовали примеру своих соседей и другие югорские князья: Подгородной волости — Никифор Еуров, Казымской — Дмитрий Юзорин, Куноватской — Игорь Данилов, Ляпинской – Матвей Шекшин, Сосьвинской — Петра Османов. Пожелал перейти в христианскую веру и Обдорский князь Тайша Гындин, но, как показали дальнейшие события, крещение он принял с единственной целью, — показать свою лояльность властям, а на деле оказывал всяческое сопротивление не только миссионерам, но и силой побуждал соседних князей отказаться от принятия христианства. Вслед за тем и многие их подданные по словам очевидцев «принимали крещение без сопротивления»[12]. В 1715 г. православные миссионеры побывали на реке Конде, где местный старейшина Нахрач Евплаев принял крещение и его примеру последовали все соплеменники.. В 1716-1718 гг. были предприняты экспедиции к сургутским остякам а так же в Нарымский и Кетский уезды, Мангазею и в Восточную Сибирь; а в 1719 г. в районы Томска, Енисейска, Туруханска и Иркутска.

Кроме крещения миссионерами одновременно велось уничтожение различных культовых атрибутов, так называемых «идолов и «шайтанов», служащих культовыми предметами поклонения. Участвовали в этом предприятии кроме самого митрополита и рядовые священники, «которые данное им поручение исполнили с успехом: крестили множество и истребили всех идолов, каких только нашли»[13].

Для «утверждения» вновь окрещенных в православии митрополитом в Березовском крае были оставлены священники игумен Гедеон и иеромонах Зиновий, в Сургутском округе — иеродиакон Никодим, в Пелымкском – священник Михаил Степанов. А «для надзирания и смотрения тамошняго ведомства над ясашными людьми» митрополит назначил Григория Новицкого и православного шведа Карпа Андреева[14]. С целью ограждения крещеных аборигенов от самоуправства наезжавших к ним русских казаков и купцов, Филофей (Лещинский) через Св. Синод настаивал на принятии указа «по защите инородцев», который был утвержден Сенатом в 1726 г. Согласно ему, «запрещалось притеснять инородцев», покупать их в рабство, продавать им алкогольные напитки, но положительных результатов он не дал, поскольку исполнение его легло на плечи региональных властей, в чем они не были заинтересованы.[15].

К 1717 г. большая часть аборигенного населения Березовского края была окрещена[16]. Своеобразной границей оказался Обдорск, где в тундровой зоне остались «кочующие инородцы» не пожелавшие принимать православную веру. Посещение в 1717 г. Обдорска Филофеем (Лещинским) не дало положительных результатов, хотя через боярского сына Никифора Палтырева местным жителям предписывалось быть «в готовности, чтоб они, остяки, никуда не разъезжались… и в Обдорском городке… все были в собрании»[17]. Но «крепкие в язычестве приобдорские инородцы», «возмущенные против святителя своим князем Тайшиным Гындиным, не допустили его даже сойти на берег»[18].

Филофей (Лещинский) в 1726 г. решился вновь посетить Обдорск и склонить к переходу в православие обитавших вблизи него аборигенов. Но и эта попытка закончилась неудачей: «остяки и самоеды в числе ста человек под предводительством Митры Каптылева и Кунема и Мели Бударевых, по внушению Тайши Гындина» не позволяли миссионеру даже пристать к берегу, где находились их летние юрты. Когда же он, несмотря на угрозы, сошел на берег и «начал убеждать оставить идолов и поклоняться истинному Богу», то обстреляли из луков, «так что старец должен был оставить Обдорск и возвратиться обратно»[23]. Обдорские остяки и самоеды «с необыкновенным упорством держались язычества и никто из них не принял христианства». В 1726 г. принял крещение обдорский князь Василий Тайшин, но «язычество в обдорском крае цвело и укреплялось»[24]. Процесс крещения северных аборигенов продолжался на протяжении всей первой половины XVIII в. В него были вовлечены не только значительные силы православного духовенства, но и гражданские власти включая сибирских губернаторов.

Священникам было «велено тайным и явным образом наведываться между крещеными», где будут найдены «у новокрещеных шайтаны или шайтанские кумиры и богомерзкие чтилища оное со всеми прикладами сжеч», а отступивших «в прежнее злочестие и суеверия» жестоко наказывать кнутом. В Нагакарском и Шоркальском городках Березовского ведомства были привлечены к ответственности более 60 крещеных остяков[35].

В юрты Обдорской, Куноватской, Казымской, Ляпинской, Сосьвинской, Подгородной волостей был отправлен отряд казаков во главе с пятидесятником Иваном Усковым, которому предписывалось «в каждой юрте, где новокрещеные остяки живут, осмотреть самолично, не имеют ли те у себя богомерзких идолов и шайтанов», а «в тех юртах, где они жительствуют с некрещеными, то велено запретить, чтоб они при них не жили». Однако, опасаясь «побегу… за Камень, как то учинили самоеды,» Ускову строжайше повелевалось «ясашным обид и притеснений не чинить», «никаких подарков и взятков» не брать[36].

В конце XVIII в. среди туземцев восточной части Европейской России начались волненияи бунты дальнейшие действия проповедников на севере были приостановлены[37]. Но к тому времени практически все аборигены, проживавшие на территории Березовского и Сургутского уездов, были крещены, где к концу XVIII в. на территории Березовского уезда функционировало 4, а в Сургутском – 7 приходов[38].

Итак, начало XVIII в. на Северо-Западе Сибири ознаменовалось активной насильственной христианизацией автохтонного населения, позволившего окрестить значительную его часть. Но ряд аборигенов не пожелали расставаться с «верой отцов» и всеми возможными способами оказывали сопротивление властям. Процесс христианизации в Приобье продолжился и во второй половине XVIII столетия, когда для привлечения аборигенов к обряду крещения, согласно указу императрицы Елизаветы, им стали выдавать небольшие подарки, освобождать на определенный срок от уплаты ясака, что дало положительные результаты. Но при этом многие из окрещенных не отказывались от старых верований, продолжая приносить жертвы своим божествам, что говорит о синкретизме их мышления. Попытки миссионеров XVIII в. провести всеобщую христианизацию аборигенов Приобья показали неготовность к тому не только предполагаемых христиан, но и самих крестителей, которые пытались как можно быстрей совершить обряд крещения, не особо заботясь о дальнейшей судьбе своих адептов.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Христианство и ламаизм у коренного населения Сибири (вторая половина XIX – начало XX в.) Л.: Наука, 1999, - 226 с.

2. Олех Л. Г. История Сибири: Учебное пособие. – М: ИНФРА-М, 2001. 314 с.

3. История Сибири. С древнейших времен и до наших дней.: В 5-ти Т. (Гл. ред.: Окладников А.П.). М.: СО АН СССР. Отд-ние ист. Наук, 1965. – Т. 2. Сибирь в составе феодальной России.

4. Гладышевский А.Н. К истории христианства в Хакасии., 2004.

Примечания

1. ПСЗ. Т. VI. 1018, 1382, 4123.- Т. XI. 8349, 8792.
2. ПСЗ. СПб., 1885. Т. XV. С. 189.
3. РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 2499. Л. 7-7 об; Абрамов Н. А. Филофей Лещинский, митрополит тобольский и сибирский // Журнал министерства народного просвещения. 1846, № 12. С. 3.
4. Иринарх (Шемановский И. С. ) Хронологический обзор // Православный благовестник. 1912, №2. С.87.
5. Герасимов В. Н. Обдорск (исторический очерк). Тюмень.1909. С. 30.
6. Сулоцкий А. Жизнь святителя Филофея, митрополита Сибирского и Тобольского, просветителя сибирских инородцев. М., 1915. С. 30.
7. Памятники Сибирской истории XVIII века. Кн. I, II. СПб., 1882. С. 413-414.
8. Сулоцкий А. Жизнь святителя Филофея, митрополита Сибирского и Тобольского, просветителя сибирских инородцев. М., 1915. С. 32-33.
9. Памятники Сибирской истории XVIII века. Кн.II. СПб. 1885. С. 22-23
10. Абрамов Н. А. О введении христианства у березовских остяков // Журнал министерства народного просвещения. Ч. 72. 1951, № 10-12. С.15-16.
11. Абрамов Н. А. Указ. соч. С. 8; Сулоцкий А. Жизнь святителя Филофея, митрополита Сибирского и Тобольского, просветителя сибирских инородцев. 1915. С. 38-42.
12. Абрамов Н. А. Указ. соч. С. 15; Он же. Описание Березовского края // Зап. РГО. СПб. Кн. 12.1957. С. 336; ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 144. Оп. 1. Д. 48. Л. 23об.
13. Сулоцкий А. Жизнь святителя Филофея, митрополита Сибирского и Тобольского, просветителя сибирских инородцев. 1915. С. 49.
14. Аблажей А. Н. История распространения христианства // Ямал – знакомый и неизвестный. Тюмень, 1995. С. 56.
15. Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. М., 1836. Кн. 1. С. 36.
16. Огрызко И. И. Христианизация народов Тобольского Севера в 18 в. Л., 1941. С. 48; Миненко Н. А. Северо-Западная Сибирь в XVIII — первой половине XX в. Новосибирск, 1975. С. 265.
17. Памятники Сибирской истории XVIII века. Кн. II. СПб., 1885. С.179-180.
18. ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 144. Оп. 1. Д. 45-а. Л. 1. об.-2.
19. Памятники Сибирской истории XVIII века. Кн.II. СПб., 1885. С.181-182; Головнев А. В.Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург, 1995. С. 104-105
20. Абрамов Н.А. О введении христианства у березовских остяков // Журнал министерства народного просвещения. Ч. 72. 1851. № 10-12. С. 20; ГУТО ГА В ТОБОЛЬСКЕ. Ф. 144. Оп. 1. Д. 48. Л. 37-37об.
21. Герасимов В. Н. Обдорск (исторический очерк). Тюмень, 1909. С. 32-33.
22. Абрамов Н. А. Филофей Лещинский, митрополит тобольский и сибирский // Журнал министерстванародного просвещения. № 12, 1946. С. 16; ГУТО ГА В ТОБОЛЬСКЕ. Ф. 144. Оп. 1. Д. 48. Л. 37об.].
23. Герасимов В. Н. Обдорск (исторический очерк). Тюмень, 1909. С. 32-33.
24. Иринарх (Шемановский И. С. ) История Обдорской духовной миссии. 1854-1904 гг. М., 1906. С. 3-4.
25. Головнев А. В. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург, 1995. С. 90; Перевалова Е. П. Обдорские князья Тайшины // Древности Ямала. Екатеринбург-Салехард, 2000.
26. Абрамов Н. А. Описание Березовского края // Зап. РГО. СПб. Кн. 12. 1857. С. 336
27. ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 144. Оп. 1. Д. 43. Л. 28-28об.
28. РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 2499. Л. 1-4.
29. ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 144. Оп.1. Д. 43. Л. 28-28об.
30. Абрамов Н. А. Антоний Нарожницкий, митрополит Тобольский и Сибирский (1742-1748) // Город Тюмень. Из истории Тобольской епархии. Тюмень, 1998. С. 213.
31. РГАДА. Ф. 462. Оп. 1. Д. 1. Л.401
32. РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 2499. Л. 4-6.
33. НА ТГИАМЗ. №84:2].
34. Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири (1742-1823). Кн. 2. СПб, 1844. С. 94
35. РГАДА. Ф. 462. Оп. 1. Д. 42. Л. 1-11.
36. РГАДА. Ф. 462. Оп. 1. Д. 2. Л. 76-91об.
37. ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 144. Д. 45а. Л. 2об.-3.
38. Зольникова Н. Д. Сельская приходская община в XVIII в. Новосибирск, 1990. С. 25.